Кит в зоопарке – это нормально? Сара Коннор выступает за свободу косаток, но не все так однозначно

Вряд ли какое-то другое животное столь же символично в дебатах о защите видов, как косатка, кит-убийца. Вцряд ли какое-нибудь другое животное так же олицетворяет дикую природу, а также интеллект и близость к человеку. Издание Die Zeit устроило дебаты двух людей, которые борются за лучшую жизнь косаток, однако имеют диаметрально противоположные взгляды на то, как она должна выглядеть. Это Сара Коннор (одна из самых успешных певиц Германии, в 2024 году основала фонд Iberian Orca Guardians Foundation для защиты иберийских косаток, находящихся под угрозой исчезновения) и Кристоф Кисслинг (вице-президент зоопарка Loro Parque на Тенерифе — единственного в Европе, который до сих пор устраивает шоу с косатками, а также глава фонда сохранения ассоциированных видов).

Встречи между оппонентами предшествовали месяцы переговоров из-за взаимного недоверия.

Сначала Кисслинг провел для Коннор двухчасовую экскурсию по зоопарку, показав питомник попугаев, ветеринарную клинику с компьютерным томографом, антарктический мир с системой изготовления снега и карту мира с проектами хранения видов. Напоследок — шоу в «Океане косаток»: три косатки выпрыгнули из 120-метрового бассейна, были объяты дрессировщиком и обрызгали зрителей.

После представления Кристоф Кисслинг показал Сари Коннор закулисье аквариума. Едва ли не впервые активисту разрешили заглянуть за кулис — в высокотехнологичный мир с гигантским насосом и системой фильтров для воды и коммерческой кухней, где готовят еду.

Также Сари Коннор позволили увидеть трех косаток вблизи. Ее особенно заинтересовала беременная Морган. По словам тренеров, вскоре должен появиться детеныш. Коннор некоторое время стоял у стеклянной стены бассейна. Она смотрела на Морган, а Морган – на нее. Коннор наклонила голову - Морган сделала то же самое. Прежде чем уйти, Коннор погладила стекло пальцами.

— Госпожа Коннор, вы осуждаете шоу дельфинов и китов как жестокое обращение с животными. Вы только что видели шоу косаток в зоопарке Loro Parque на Тенерифе. Это было так плохо?

Сара Коннор: Мне было нелегко. Я сдерживала слезы. То, что показывают косатки, не является естественным поведением. Они выполняют трюки ради еды.

— На трибунах было около 3 000 зрителей. Многие выглядели восторженными.

Коннор: Конечно, увидеть косатку захватывает дух. Но это не меняет того факта, что эти животные находятся здесь в клетке и выполняют трюки для нашего развлечения, как в цирке. Пришло время, когда выставка животных подходит к концу — и косатки являются наибольшим упоминанием об этом. После выставки я пообщалась с посетителями. Я спросила двух пожилых женщин: «Знаете ли вы, сколько косатка плавает в дикой природе? Как глубоко она ныряет? Конечно, они не знали. Глубина бассейна – 12 м. В море косатки ныряют на глубину до 1000 м.

— Господин Кисслинг, почему, по вашему мнению, косаток следует содержать в зоопарке?

Кисслинг: Мы не утверждаем, что у нас здесь океан. Здесь был бы микропластик, нефтяное загрязнение или красный приток из-за цветения токсичных водорослей. У нас здесь контролируемая среда. Относительно благосостояния животных мы говорим: соответствующее виду — это когда животным не плохо.

Коннор: Но не плохо не значит хорошо!

Кисслинг: У нас есть физические данные косаток: потребление калорий, вес, показатели крови. Это говорит нам о том, хорошо ли себя чувствует организм. Существует также психическое состояние. Существует исследование, научно подтверждающее благополучие животных.

Коннор: Тогда я тоже начинаю исследование — ведут ли косатки иначе в неволе, чем на воле. Согласно ему, взрослый самец косатки проводит 70% дня неподвижно в аквариуме. В то время как группа косаток в море проплывает до 220 км в день.

Кисслинг: В дикой природе животные плавают, когда ищут пищу. Если у них достаточно пищи, они не плавают.

Коннор: Это неправда.

Кисслинг: Да, у нас есть разрешение от испанского правительства на то, чтобы оснастить косаток у Гибралтара датчиками. Вот как мы это выяснили: когда есть запасы пищи, косатка проплывает от пяти до девяти километров в день, а не 200 без надобности. Посмотрите вот диаграмма.

Коннор: Я достаточно хорошо знаю иберийские косатки возле Гибралтара, поскольку работаю со своим фондом над их защитой. Есть эти несчастные взаимодействия с парусниками.

—...Косатки нападали на лодки, кусали рули.

Коннор: Мы стараемся предотвращать эти инциденты, выходим на лодках и сопровождаем моряков. Мы учим людей. Мы хотим, чтобы люди понимали, что косатки – не монстры. Во всяком случае, я знаю, что косатки всегда плавают, даже когда спят. Я часто наблюдал за ними в дикой природе. Я не знаю, как их учат. Я тоже не знаю, кто его финансировал.

Кисслинг: Мы профинансировали его.

Коннор: Вы не спорите с исследованием, которое сами же заказали — не удивительно, что результаты вас устраивают.

Кисслинг: Эти исследования позволяют нам определить потребность косаток в калориях. В ходе тренировок мы провоцируем одинаковое потребление калорий. Мы даем каждому животному свой собственный рацион.

— По оценкам, в мире насчитывается 50 000 косаток, из которых чуть более 50 живут на попечении человека. Эти животные являются предметом многочисленных судебных дел, по ним организуются конференции, на них тратятся десятки миллионов евро. Виды вымирают каждый день — зачем такие огромные усилия ради столь малого количества животных, госпожа Коннор?

Коннор: Я не могу спасти весь мир. Надо с чего-то начинать. И я знаю кое о косаток.

Откуда происходит ваша страсть к китам?

Коннор: В детстве я ходила в дельфинарий и влюбилась в этих животных. Я была очарована. В то же время у меня было ощущение, что здесь что-то не так. Вечером зоопарк опустел, и я поняла: этот дельфин остался один. Родителям пришлось меня забрать. После этого я принялась рисовать плакаты и выходить на демонстрации. Мне было семь или восемь лет. Позже я хотела стать морским биологом, но потом произошли жизненные обстоятельства – дети, карьера. Теперь у меня есть время для моей настоящей страсти – сохранение морских обитателей.

Кисслинг: Животные – это также моя большая любовь. Я вырос с ними. Мой отец основал Loro Parque в 1972 году, первоначально это был парк попугаев. Затем добавились шимпанзе и многие другие животные. С 2006 года – косатки. В детстве я желал быть морским биологом, как и вы.

«Мы здесь не цирк устраиваем»

- Вы когда-нибудь видели косаток в дикой природе, господин Кисслинг?

Кисслинг: Нет. Я не стремлюсь к взаимодействию с животными. Я стремлюсь к их защите и защите их среды обитания.

Коннор: У меня к вам вопрос, господин Кисслинг. Раньше, когда вы показывали мне зоопарк, вы рассказали, как много для вас означают животные, особенно ваши собаки. Я понимаю, что у вас внутри что-то горит, как и у меня. Но как это работает: удерживать косаток в неволе и одновременно как вы можете оправдать это для себя?

Кисслинг: Я могу ответить только встречным вопросом: счастливы ли ваши лошади?

Коннор: Мои лошади? Они обитают в открытых конюшнях на огромном пастбище. Думаю, что да.

Кисслинг: Сначала у лошадей также была другая среда обитания, и вы заменили ее новой, которая, по вашему мнению, хороша. Я думаю, что мы можем справиться с косатками так же хорошо, как вы можете справиться своим лошадям.

Коннор: Я наблюдала и разговаривала с вашими тренерами. Они вкладывают душу и сердце в это дело и делают все возможное, чтобы киты были заняты. Но они должны, потому что иначе животные становятся депрессивными и агрессивными.

Кисслинг: Я хотел бы вернуться к двум вашим словам: трюки и цирк. Мы не занимаемся цирком, но наши тренировки и шоу – это серия естественного поведения. Когда косатки брызгают на людей пловцами, это движение, которое используют тюлени и дельфины для того, чтобы подбрасывать себя в воздухе.

Коннор: Но здесь это происходит по команде и в обмен на еду. Конечно, это цирк. В дикой природе киты не прыгали бы на бетонную платформу так, как беременная Морган, находящаяся здесь с вами, господин Кисслинг!

Кисслинг: Конечно! На пляжах Патагонии косатки каждое лето выходят из воды на пляж.

Коннор: Они делают это, чтобы охотиться на тюленей, и лишь некоторые косатки из группы решаются на это. Я была на этом пляже в Пунта-Норте в прошлом году.

Кисслинг: Мы даем животным задачу, чтобы бросить им вызов. К примеру, нам удалось показать, что они обладают эффектом памяти. Мы можем поставить косатке задачу выполнить определенный скачок, который она выполняет не сразу, а позже, когда мы ее об этом попросим. И сейчас мы работаем над тем, чтобы косатка передавала другой косатке задание, которое мы поставили.

Знаете ли вы, сколько косатка проплывает в дикой природе?

Коннор: Еще раз убеждаешься, что эти животные, пожалуй, самые умные из всех. Тем более, не стоит держать их в неволе, чтобы они могли устраивать шоу для нашего развлечения. Это не охрана природы и не защита видов. Это эксплуатация ради прибыли.

Кисслинг: Я принес вам кое-что: нашу гостевую книгу. Если вы прочтете ее, то увидите, что многие люди с удовольствием посещают нас. Только посмотрите на все эти маленькие нарисованные сердечки!

Коннор: Если вы хотите выразить критику, то наверняка сделаете это другим способом.

Кисслинг: У нас уже было более 55 млн посетителей, 1,3 млн только в прошлом году. Это все люди, чье внимание мы привлекаем к миру животных. Они развивают эмпатию к животным, которую иначе никогда бы не смогли почувствовать. Наши животные – послы охраны природы. Часть дохода, 1,73 млн. евро в этом году, наш фонд использует на исследования и проекты по защите животных. Мы уже спасли от вымирания 12 видов животных, все они попугаи.

Коннор и Кисслинг смотрят на беременную самку косатки Морган. Фото: Рубен Пласенсия для DIE ZEIT

Госпожа Коннор, Морган обнаружили у голландского побережья в 2010 году, а затем привезли в парк Лоро. Плен стал ее спасением. Как вы думаете, что следовало сделать с этой косаткой?

Коннор: Морган не принимала сознательного решения быть спасенной. Думаю, если бы вы спросили ее, что она хочет: прожить 25 лет в бассейне или умереть в океане, она выбрала бы естественную смерть.

Кисслинг: Это ваша интерпретация.

Коннор: Морган вылечили, и спустя некоторое время она была в таком состоянии, что ее можно было бы выпустить в дикую природу. Но теперь ей приходится выполнять трюки и рожать детей от самцов, которых она не может выбирать. Животное, заметьте, фактически живущее в условиях матриархата. Кстати, однажды у Морган уже был детеныш. Он родился с деформированной головой и умер только через три года. 

Кисслинг: Существовали научные доказательства того, что отпустить Морган обратно в дикую природу означало бы для нее неизбежную смерть, ведь она глуха. Поэтому он не может самостоятельно охотиться или питаться. Мы здесь не для того, чтобы убивать животных. Мы здесь, чтобы защищать их. Мы здесь как Ноев ковчег.

Но ковчег в конце концов прибудет и выпустит всех животных в дикую природу.

— Господин Кисслинг, почему вы не только приютите косаток, которые не выжили бы в дикой природе, но и разводите их? Многие защитники животных утверждают, что если бы мы перестали разводить косаток в неволе, то в долгосрочной перспективе могли бы прекратить удерживать их в неволе.

Кисслинг: Прежде всего, мы не разводим косаток. Но видо-соответствующее хозяйство также означает не подавление сексуальных чувств. Мы не должны говорить только потому, что ты с людьми, тебе нельзя заниматься сексом. А контрацептивы могут привести к раку брюшной полости у животных.

Коннор: Конечно, вы размножаетесь. И таким образом производите еще одного кита, которого никогда нельзя будет пустить в дикую природу.

— Коннор, когда вы говорите о косаток, это звучит очень сочувственно. Однако эти животные, также известные как киты-убийцы, могут быть достаточно жестокими. К примеру, они охотятся на синих китов, чтобы вырвать им языки. Почему вы любите этих хищников?

Правильно, они самые сильные хищники в океане, у них нет естественных врагов, кроме человека . В прошлом году я была в воде в Мексике, когда семь косаток убили китовую акулу рядом со мной, забрали ее печень и с наслаждением поделились ею. Это сложный, исполненный любви ритуал! В дикой природе никогда не было смертельного нападения на человека. Однако в морском парке SeaWorld во Флориде косатка затянула под воду, сняла скальп и убила многолетнего тренера Дона Браншо. Это один из нескольких смертельных инцидентов, вызванных разочарованием животных в неволе.

— Господин Кисслинг, в вашем зоопарке в аквариуме с косатками погиб дрессировщик. Алексиса Мартинеса атаковала одна из косаток в канун Рождества 2009 года: она затащила его в воду и раздавила. Как вы объясняете подобные смертельные инциденты?

Кисслинг: Тот день был самым печальным в истории компании. К сожалению, подобный несчастный случай может произойти с животным весом 3 т. Точную причину так и не удалось узнать. Но мы сделали из этого выводы: больше не пускаем дрессировщиков в воду.

«Самопровозглашенные защитники китов больше озабочены собственным эго, чем благосостоянием животных»

— Нападения на людей были темой документального фильма «Черная рыба», вызвавшего волну активизма в 2013 году. Вы, госпожа Коннор, недавно легли в аквариум перед берлинским туристическим агентством в рамках акции, организованной зоозащитной организацией Peta. О чем была эта акция?

Коннор: Я протестовала против TUI, крупнейшего немецкого туроператора, который до сих пор продает билеты в морские зоопарк. К сожалению, TUI отказался разговаривать, поэтому протест будет продолжаться.

Кисслинг: Peta – сомнительная группа активистов, и вы работаете с этими людьми – они еще не спасли ни одного вида! Напротив: Peta несет ответственность за массовую эвтаназию домашних собак и кошек. Вы можете прочесть все об этом на официальных сайтах.

— Peta утверждает, что это позволяет страдающим животным умереть безболезненно. Но собаки и кошки не наша тема. Ваш зоопарк, господин Кисслинг, часто становится мишенью для активистов. Исследовательницы китов Ингрид Виссер запретили посещать его. Как это вышло?

Кисслинг: Она была очень агрессивной и однажды даже прибегла к насилию. С тех пор ей здесь больше не рады.

Коннор: Меня там не было, но я очень ценю опыт Ингрида Виссера, именно поэтому я работаю с ней. Она уже много лет проводит кампании за реинтродукцию находящихся в неволе косаток. Одним из выдающихся случаев был Кейко, самец косатки из фильма «Освободить Вилли». Ингрид внимательно следила за его выпуском в дикую природу.

Кисслинг: Этот случай показывает, что самопровозглашенные защитники китов больше озабочены собственным эго, чем благосостоянием животных. Активисты ставили над Кейко эксперименты. Это то, что его убило — это идеология свободы воли. Кейко был выловлен у берегов Исландии в 1979 году и жил в ужасных условиях в Мексике, прежде чем его, к счастью, привезли в американский аквариум. Там он выздоровел — и тогда активисты кампании по сбору средств заставили многих детей потрясти свои копилки ради наивной идеи вернуть Кейко обратно в прекрасное море. Прямо как в фильме.

— На самом деле, пример любви к животным.

Кисслинг: Операция стоила более 20 млн долларов. Но животное не очень хорошо чувствовало себя в дикой природе. Как и предполагали специалисты, спустя некоторое время она жалко умерла. Из-за пневмонии.

Коннор: Такое может произойти и в дикой природе. Однако я не назвала бы это неудачей. Это была первая попытка такого рода. Через девять месяцев, которые Кейко провел в дикой природе, он проплыл от Исландии до Норвегии. Он снова научился охотиться. Решающим нравственным моментом является то, что этому киту было позволено снова жить с достоинством в течение короткого времени.

Кисслинг: Он был подопытным кроликом для идеологов!

Коннор: Я могу представить, что вас раздражает. Фильм «Свободный Вилли» спровоцировал резонанс в 1990-х годах, равно как и «Черная рыба» позже. В результате многие люди бойкотировали выставки SeaWorld, и им пришлось прекратить разведение животных. Между тем, многие страны ЕС запретили содержание косаток и дельфинов. Что вы будете делать, если Испания сделает то же самое?

Кисслинг: Мы бы точно не отправили животных умирать в море. Они останутся с нами!

Коннор: Господин Кисслинг, я не хотела вас провоцировать. Я пришла сюда с вопросом: как нам объединиться? Мы узнали, что косаток, долгое время живших в неволе, скорее всего, нельзя больше выпускать в дикую природу...

Кисслинг: Нет, нельзя. Мы всегда говорили это вашим друзьям-активистам!

Коннор: Отсюда мое предложение: начнем проект вместе. Вы, ваши эксперты и ваша многомиллионная компания могли бы помочь животным жить лучше. Вместо того чтобы расти в искусственных резервуарах, косатки должны провести остальную свою жизнь в заповеднике: в закрытой зоне заповедной бухты, в соленой воде, с естественными течениями.

Кисслинг: Я не думаю, что это очень хорошо. Косатки закончат так же, как две белухи, пять лет назад привезенные из Шанхая в заповедник в Исландии. Смена неконтролируемой среды вызвала у них сильный стресс, и они получили язву желудка. Они плохо справлялись с температурой воды и погодой и ели камни на морском дне. Теперь они проводят 92% в свое время не в бухте, а в отдельном, относительно небольшом бетонном бассейне. Как вы хотите предотвратить то, чтобы косатки, например, не ели камни? Забетонировать пол в бухте?

Коннор: Сейчас есть решение для этого. Я была бы рада показать вам новейшие концепции убежища.

Кисслинг: Косатка не сможет прокормить себя в бухте Вы думаете, что 100 кг рыбы будут добровольно приплывать сюда каждый день?

Коннор: Я никогда не говорила, что животных следует оставить на произвол судьбы. Тот факт, что идеи, существующие для косаток, никогда не были реализованы, также связан с тем, что всегда чего-то не хватает. В Канаде есть окончательные планы по косатке Корки, но владелец Корки еще не согласился поместить его в приют. А до этого туда не будут вложены инвестиции. Это замкнутый круг. Вчера я посетила почти запущенную гавань здесь, на Тенерифе, с огромным резервуаром, который можно использовать для такого проекта. Давайте попробуем. Прекратим разведение и шоу. Мы можем стать первыми в мире построившего заповедник. Возможно, в вашу честь назовут улицу.

Кисслинг: Что я могу вам пообещать, это то, что я буду сопровождать вас и наших людей в оценке возможного заповедника. Но я очень скептически сконфигурирован; для меня все факты говорят против.

Коннор: Господин Кисслинг, я бы очень хотела, чтобы вы увидели косаток в дикой природе. Я приглашаю вас пойти со мной на прогулку.

Кисслинг: Я бы охотно принял предложение. Есть только одна проблема – поэтому я не очень часто езжу на море. У меня морская болезнь.

Больше новостей читайте на GreenPost.